Некоторые утверждали, что опасное поручение, возложенное на Чивэла, было делом рук его мачехи, которая постаралась, чтобы наследного принца послали на верную смерть. Другие говорили, что это сам Шрюд предпочитал держать старшего сына подальше от своей новой королевы. Принц Верити, в силу своего несовершеннолетия вынужденный оставаться дома, каждый месяц подавал официальное прошение своему отцу, желая последовать за братом. Все усилия Шрюда заинтересовать среднего сына его собственными обязанностями были тщетны. Принц Верити выполнял все, что ему говорили, но ни у кого не осталось сомнений в том, что он желал бы быть рядом со своим старшим братом. Наконец, на двадцатый день рождения Верити, после шести месяцев постоянных просьб, Шрюд неохотно уступил ему.
С тех пор и до того дня, как четыре года спустя Чивэл отрекся от престола, а Верити принял титул будущего короля, два принца работали вместе над установлением границ и торговых связей с землями, граничащими с Шестью Герцогствами. Чивэл был одарен талантом общаться с людьми, а Верити, в свою очередь, разбирался в деталях соглашений и составлял драгоценные карты, поддерживая авторитет своего брата как солдат и как принц.
Принц Регал, младший из сыновей Шрюда и его единственный ребенок от королевы Дизайер, провел свою юность при дворе. Мать воспитывала его как будущего короля.
Я возвращался домой, в Олений замок, с чувством облегчения. Я часто выполнял подобные задания для своего короля, но никогда не испытывал удовлетворения от своей работы убийцы. Я был рад, что Вераго оскорбила меня, потому что мне стало легче выполнить мою задачу. И тем не менее она была очень красивой женщиной и очень искусным воином. Это была потеря, и гордости за свою работу я не ощущал — я только исполнил приказ моего короля. Так думал я, пока Уголек преодолевала последний подъем по дороге к дому.
Я посмотрел вверх и едва поверил тому, что увидел. Кетриккен и Регал верхом. Они ехали бок о бок. Вместе. Оба как будто сошли с иллюстрации к одной из лучших рукописей Федврена. Регал был в алом с золотом камзоле, блестящих черных сапогах и перчатках. Его дорожный плащ висел на одном плече и развевался на утреннем ветру, который разрумянил щеки принца и взъерошил волосы, разбросав тщательно уложенные локоны. Темные глаза Регала сияли. «Он выглядит почти мужчиной, — подумал я, — вот так, сидя на статном черном коне, прямо и красиво держась в седле. И если бы захотел, он мог бы быть мужчиной, а не вялым юношей, не расстающимся со стаканом вина и жеманной леди. Еще одна потеря».
Но теперь подле него была совсем другая леди. В сравнении со следовавшей за ними свитой Кетриккен казалась редким чужеземным цветком. Она ехала по-мужски, верхом, на ней были свободные брюки, пурпурный цвет которых не мог бы получиться ни в одной из красилен Баккипа. Брюки, украшенные искусной вышивкой ярких тонов, были тщательно заправлены в высокие сапоги, доходившие ей почти до колена. Баррич одобрил бы такую практичность. Высокий воротник короткой куртки из пушистого белого меха защищал ее шею от ветра. Белый песец, подумал я, из тундры по ту сторону гор. На руках Кетриккен были черные перчатки. Ветер играл ее длинными светлыми волосами. На голове у нее красовалась разноцветная вязаная шапочка, такая яркая, какую только можно вообразить. Кетриккен сидела на лошади высоко и близко к шее, в горской манере, и из-за этого Легконожка двигалась под нею легко, словно играючи. Упряжь гнедой кобылы звенела крошечными серебряными колокольчиками, как ломающиеся весенним утром сосульки. В сравнении с другими женщинами в их широких плащах и юбках, Кетриккен выглядела грациозной, как кошка. Она напоминала дикую воительницу из северных стран или искательницу приключений из какого-нибудь древнего сказания. Этим она выделялась среди других леди, но не так, как высокорожденная и богатая женщина выделяется среди менее знатных, — нет, она казалась ястребом в клетке с певчими птицами. Я не был уверен, что ей следует показываться своим вассалам в таком виде. Принц Регал ехал рядом, улыбаясь и разговаривая с ней. Это была живая беседа, часто оба смеялись. Приблизившись, я придержал Уголек. Кетриккен, улыбаясь, собиралась остановиться, чтобы приветствовать меня, но принц Регал холодно кивнул и пустил свою лошадь рысью. Кобыла Кетриккен, чтобы не отстать, рванулась вперед. Так же мимолетно меня поприветствовала свита будущей королевы и принца. Я проводил их взглядом и с тяжелым сердцем продолжил путь в замок. Лицо Кетриккен было оживленным, ее бледные щеки раскраснелись на холодном ветру, а ее улыбка, обращенная к Регалу, была искренней и веселой. И все-таки я не верил, что будущая королева может оказаться такой простодушной, чтобы довериться ему.
Я думал об этом, пока расседлывал и чистил свою лошадь. Я нагнулся, чтобы проверить копыта Уголек, когда почувствовал, что Баррич смотрит на меня через стенку стойла.
— И давно? — спросил я его.
Он знал, о чем я.
— Через несколько дней после того, как ты уехал. Как-то раз Регал привел ее сюда и заявил: он считает позором то, что королева проводит столько времени в замке. Она привыкла к такой открытой и простой жизни наверху, в горах! Он утверждал, что позволил ей уговорить себя научить ее ездить верхом так, как мы ездим здесь, внизу. Потом он приказал мне достать седло, которое Верити подарил своей королеве, и оседлать Легконожку. И что я мог сделать или сказать? — свирепо поинтересовался он, когда я вопросительно повернулся к нему. — Как ты говорил раньше, мы люди короля. Присягнули. А Регал — принц династии Видящих.
Легким движением руки я напомнил Барричу, чтобы он был осторожен в словах. Он шагнул в стойло Уголек и стал задумчиво чесать у нее за ухом, пока я заканчивал осматривать копыта.
— Ты не мог поступить иначе, — согласился я, — но меня очень интересует, чего он на самом деле хочет и почему она терпит его?
— Чего хочет? Наверное, хочет снова добиться ее милости. Это ни для кого не тайна, что Кетриккен чахнет в замке. О, она никому не говорит об этом. Но она слишком открыта, чтобы другие могли поверить, что она счастлива, когда это не так.
— Возможно, — неохотно признал я. И поднял голову также внезапно, как это делает собака, когда хозяин свистнет ей. — Я должен идти. Будущий король Верити… — Я прикусил язык. Нельзя было дать Барричу понять, что меня позвали при помощи Силы.
Я закинул свои седельные сумки с тщательно скопированными пергаментами на плечо и направился наверх, к замку.
Я не задержался, чтобы переменить одежду или согреться у кухонного очага, и отправился прямо в кабинет Верити. Дверь была открыта, я стукнул один раз и вошел. Верити склонился над картой, прикрепленной к столу. Он едва взглянул на меня. Дымящееся подогретое вино уже поджидало меня, и деревянная тарелка с щедрой порцией хлеба и холодного мяса стояла на столе у очага. Через некоторое время принц выпрямился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});